Остатки былой роскоши - Страница 40

– О господи! – воскликнула Зина. – Ни один дурак не даст закопать себя живьем. Только в дешевых романах такие выкрутасы можно найти.

– А вы читаете лишь дорогие романы? – с невинной физиономией спросил Медведкин, но именно эта невинность выглядела вызывающей.

– На что вы намекаете? – взвилась Туркина и подскочила с кресла.

– Боже упаси мне намекать вам, – все с той же невинностью сказал Арнольд Арнольдович. – Я просто хотел сказать, что Гюго не писал дешевых романов.

– При чем тут Гюго? – окрысилась Зиночка, очевидно, незнакомая с Гюго. О, как она была не похожа на Зину в кабинете, на банкете, на открытии выставки, на сцене театра, где выступала в качестве почетного гостя, и так далее. События двух суток превратили ее из королевы в базарную бабу.

– Заткнитесь! – Мэр оставался мэром и в неофициальной обстановке, по крайней мере, его слушались – приказ подействовал. – Надоели! То одни лаются, то другие... Лучше подумайте, как нам выбраться из тупика. И первый вопрос на повестке ночи у нас стоит такой: куда сбежал покойник?

– Вопрос, конечно, очень интересный, – хихикнул Бражник, но сразу же помрачнел: – Извините, это чисто нервное. Давайте плясать от печки. Идея с двойником теперь отпадает, так? Ким умер три месяца тому назад, четверо из нас семерых видели его в гробу, так? – Заметив недоверие на лицах Ежова и Туркиной, добавил: – Я лично могу засвидетельствовать, что похоронили Кима, и никого другого. А вот как ему удалось выбраться из могилы... Простите, это уже из области фантастики. Допустим, как в дешевом романе, его закопали живьем, а потом откопали. Но это невозможно! Кима хоронили днем, рядом было вырыто еще несколько могил. Следом за нами делали захоронения, следовательно, днем, после наших похорон, откопать могилу, чтобы достать Кима, не могли. Это возможно сделать только ночью. Выходит, он должен был пролежать под землей несколько часов, а кислород у него закончился бы за каких-то полчаса...

– Почему вы не допускаете мысли о существовании потустороннего мира? – взял слово Хрусталев, ему не хватало только трибуны. – Он есть. Сегодня вам представили доказательства, а вы, наоборот, разуверились в этом. Странно, понимаете ли! Вы упорно стоите на позициях Фомы неверующего. Вспомните предыдущую ночь и часовню. Кто мне объяснит исчезновение Рощина из часовни? Ну-ка, марксисты-ленинисты, давайте. Ага, не можете! Сегодня мы не нашли труп в гробу и пытаемся разложить события в соответствии с принципами материализма, а его время проехало. Потому к единому мнению не приходим, но есть данность: Рощин вышел из могилы. Это называется перемещение в пространстве, что вполне объясняется оккультными науками. А вы никак не хотите принять этот феноменальный факт, разрушающий ваше окостенелое мировоззрение.

– Фантастика или реалия, меня это не интересует! – взорвался Ежов. – Рощин гуляет на свободе. Меня не волнует, каким образом он вылез из гроба. Я хочу знать, куда он сбежал и где находится сейчас. Он подготовился и теперь начнет нас забивать, как скот, о чем нагло предупредил. А я, знаете ли, еще намерен пожить.

– К этому я и вел, пока меня не перебили, – спокойно сказал Бражник, бросив взгляд на Хрусталева. – Нам надо вычислить, где прячется наш покойник. Вот и все.

– Уф, – устало выдохнул мэр и потянулся к стакану с виски, у него уже не осталось сил на бодрствование. – А любовница? Может, он спрятался у нее?

– У гражданской жены? – оживилась Зина. – Я виделась с его сыном в школе еще утром. Ребенок сказал, что его папа умер.

– Вы, мадам, допрашивали ребенка?! – ужаснулся Медведкин.

– Нет! – рявкнула Зина. – Я подвела к тому, что он так сказал.

– Браво, мадам! – Он зааплодировал. – Вы даже, оказывается, хуже, чем о вас говорят в народе.

– Плевала я на ваш народ, – отвернулась от редактора Туркина.

– Когда-нибудь он плюнет в вас, – не унимался революционно настроенный Медведкин. – Представляете, какой это будет плевок? Вы утонете.

– Нет, это уже сверх меры! – заорал Ежов. – Я больше не могу. Сейчас пять часов утра. Давайте разойдемся, поспим, наконец! Иначе мы поубиваем друг друга...

– Может, он этого и добивается, – буркнул себе под нос Медведкин и встал. – Я согласен с Валентином Захаровичем, нам пора разойтись, а завтра... то есть сегодня, но попозже, на свежую голову еще раз все обсудим. Авось да и придет нам умная мысль.

Члены семерки настолько выбились из сил, что ни у кого не нашлось возражений. Ежов повез Зиночку и Хрусталева, надоевшего всем каббалистическими познаниями, Фоменко отвез Бражника и Медведкина. Из нынешней ночи состав семерки вынес одни противоречия, не остановившись ни на одной версии, которая бы прояснила ситуацию.

Оставшись в одиночестве, мэр достал бутылку коллекционного коньяка, которую берег для особого случая. Вот и настал ее час. А то заберет его покойник в мир иной, и Николай Ефремович не откушает редкого напитка – несправедливо. Вообще-то таких бутылок в подвале пруд пруди, но жена держит подвал закрытым, а ключ с собой носит. Николаю Ефремовичу удалось украсть бутылку. Налив полный бокал, он выпил с жадностью и свалился на диван. Принятая доза вырастила чертей до тары под шампанское. Они ползали по телу мэра, а Сабельников не в состоянии был дать им по рогам. И позвать некого на подмогу. Помощников он отпустил гулять на четыре стороны, не подумав, что не любит одиночества. Да ведь с помощниками не станешь выкапывать труп – дело-то сугубо тайное.

Зазвонил телефон. И звонил долго, пока Николай Ефремович не сполз с дивана и не достиг журнального столика на четырех конечностях. Взяв трубку, проорал: